Сон наваливался тяжестью и темнотой.
– Где это я? Темно, холодно, где-то капает и льётся вода. Сыро, промозгло, темно. – Страх подступал со всех сторон, обволакивал и залазил прямо в душу. Тяжело дышать, плохо.
– Что это пещера? Колодец? Как отсюда выбраться? – Галя стукалась об каменные выступы, и они царапали и резали её.
– Это подсознаниееее, – как эхо раздалось в ответ.
– Подсознание? Какое оно страшное. У меня, что такое подсознание? Такие завалы? Когда здесь столько всего тёмного успело понакопиться? Может это не моё?
– Твоёёёё. Твоёёёё, – опять ответило эхо.
– Зачем я здесь?
– Разобрааааться…
– С чем? С завалами? Но как тут можно разобраться? Сплошная тьма, сырость, грязь.
Она совершенно ничего не видела, металась и металась, падала в холодную воду, вскакивала, кидалась вперёд и снова ударялась о камни.
– Ужас! Здесь нет выхода, – темнота, страх, ужас сжимали и сжимали её со всех сторон. Она забилась в угол, постаралась немного успокоиться. Сидела, дрожала и вглядывалась в темноту. И темнота оказалась не беспросветной. Она видела какие-то странные мерцающие огоньки. Вдруг где-то послышался гул, и стал нарастать.
– Что это? Свет! – выкрикнула она от страха, и ЗАЖЁГСЯ СВЕТ.
Она оглянулась и увидела себя в пещере ДРАГОЦЕННОСТЕЙ!!! Кругом, сколько хватало глаз до самого свода, всё было усыпано драгоценными камнями разных цветов: и розовые и голубые, и похожие на янтарь, разных оттенков и жемчуг и изумруды бирюза и много-много всего.
У неё захватило дух от увиденного. СТОЛЬКО драгоценностей она не видела никогда.
– Это что же всё моё? – она была в состоянии, близком к шоку.
– Твоёёёё, – ответило эхо.
– Это моё подсознание?
– Даааа.
Вода оказалась совсем не грязной, это были чистейшие, прозрачные ручейки.
– Интересно, а зачем здесь вода? – спросила она, будто больше нечего было спросить.
– Уносииить гряяяяязь.
– Какую грязь?
– Какую грязь? Да, твою, конечно, – откуда не возьмись позади неё появилась рыжая, кудрявая девушка. Кудрявые волосы девушки были заплетены в толстые косы, но кудряшки то там, то тут выбивались из кос. Девушка была вполне симпатичной, но какой-то обиженной и сердитой.
– Ой, ты меня напугала? Какую грязь? Ты кто? Почему ты такая сердитая? Я тебя обидела?
– Сколько вопросов, ишь, затороторила. Всё ей положи на блюдечке с голубой каёмочкой, а сама ничего делать не хочет.
– Как это, я ничего делать не хочу?! – возмутилась Галя. – Да я знаешь, как стараюсь?
– Как же, интересно знать, – ехидничала рыжая девчонка.
– Да изо всех сил! Вот!
– Да, что Вы говорите?! Что-то мы не очень заметили. Всё больше грязь, особенно в последнее время.
– Что за грязь такая? От меня грязь? Да у меня вообще никакой грязи нет. У меня всегда чистота и порядок в доме.
– Может в доме у тебя чистота и порядок, а вот сюда только грязь и сливаешь, а мы потом разгребаем, за тобой, – обиженно сказала Рыжая. – А что мы рыжие что ли?
– А разве нет?
– Тааак! Ты ещё и обзываешься! Ну, тогда я пошла, не желаю с тобой разговаривать, – рыжеволосая девушка отвернулась и пошла прочь.
– Подожди, а как же я? Извини, – Галя побежала за рыжей девушкой, которая скрылась за поворотом туннеля, но остановилась. Перед ней предстала странная картина.
Огромное помещение, напоминающее спортзал было завалено разным хламом. Грязный и рваный мамин ботинок валялся в жёлтой луже.
– Почему мамин ботинок в моём подсознании?
– Потому что ты его до сих пор с собой таскаешшшь, – ответило эхо.
– Зачем? – чуть не крича, спросила молодая женщина.
– Это нам не ведомо, мы бы давно его выкинули, но права не имеем. Раз хозяйка считает, что это драгоценность, то мы обязаны хранить, – рыжая девушка стояла перед ней и обиженно качала головой.
– Какая драгоценность? Подожди, давай разберёмся. Ты кто?
– Я Хранительница. И ты меня уже достала.
– Подожди, не ругайся, пожалуйста. Хранительница чего?
– Хранительница драгоценностей, но вместо этого разбираю хлам. Копаюсь в мусоре, как на помойке бомжи. Там, в соседнем помещении откуда мы пришли, то, что мы из мусора достали, отмыли – отчистили, складировали и положили на хранение. А вот там – наш фронт работ. А вон туда, – Хранительница махнула рукой в сторону огромной двери с засовом, – тебе лучше вообще не ходить. Там как раз весь хлам за 38 лет, хотя может и полезно будет посмотреть на свои накопления. Может, поймёшь, наконец, отчего у тебя болячки разные полезли.
– Понятно, что ничего непонятно, – Галя почесала затылок. – Хранительница, я хочу тебе помочь и навести порядок в своём мире, но я ничего не понимаю. Откуда весь этот хлам берётся? Как мне от него избавиться и желательно насовсем, а не спрятать, за ту дверь, из-за который просачивается смрад.
– Аллилуйя! Свершилось чудо! Хозяйка решила разобрать завалы! Дождались праздника! – Хранительница аж запрыгала. – Откуда весь этот хлам берётся, спрашиваешь? Это ты таскаешь с собой старые разговоры, мысли, обиды, претензии и прочее. Вот, например этот старый мамин башмак. Что это? Какая в нём ценность?
– Я сама не понимаю?
– Ценность в нём такая, что твоя мама говорила: «Прекрати писать свои картинки и стихи, всё равно на них денег не заработаешь. Надо иметь хорошую, стабильную работу, например, выучиться на бухгалтера». Было?
– Было. И в чём ценность?
– А в том, что пока ты свою ценность не выработала, ты маминой пользуешься, но есть одно маленькое НО! Для твоей мамы – это было правдой, ей точно не заработать на её картинках и на её стихах, она их просто писать не умеет, хотя в тайне всю жизнь мечтала. Для неё очевидный путь к «хорошей жизни» – быть бухгалтером, куда она тебя усиленно и пинала, вот этим самым ботинком, фигурально выражаясь. Понятно?
– Пока не до конца. Для мамы понятно, а для меня?
– А для тебя мамин путь не подходит. Ты человек творческий, солнечный, правда, глубоко внутри. Тебе плохо от этих дебетов – кредитов и прочих бухгалтерских головоломок. Да у нас половина хранилища залито твоими слезами горькими, которые ты проливала по ночам бессонным, – Хранительница качнула головой на железную дверь.
– Да, начинаю понимать, – Галя сжалась в комочек, ей стало очень жалко себя, ведь всё это время она могла жить совершенно по-другому: – Я могла жить полной, интересной и творческой жизнью, а теперь стихов нет, их просто нет. Картины не пишутся, потому что сил нет. Что мне делать? Как жить дальше? Кто я?
– Очистишь свою жизнь и свой творческий канал от мусора, стихи сами польются, только успевай записывать! А кто ты? То мне не ведомо, это тебе самой разобраться надо.
Слёзы сами брызнули из глаз. Хранительница гладила Галю по голове и приговаривала:
– Ничего, Галюня, поплачь. Ты видела, какое ты сокровище. У тебя всё получится.
– Сокровищ полно, а толку нет. Вся голова чепухой занята, себя совсем забыла. Как мама могла со мной так поступить? Неужели она не понимала, что мне придется всю жизнь мучиться?
– Не понимала. Она хотела как лучше, да и как будет спокойнее ей за тебя, вроде как дочь устроена в этой жизни. А какая там будет жизнь счастливая или нет, она не представляла. Да и вообще, сама несчастной была, как же она тебя могла научить счастливой быть? А как ты теперь хочешь для своей дочери?
– Но ведь получается, она меня не любила, просто делала, как ей будет удобнее.
– Не суди. Не может человек дать больше, чем у него есть. Давала сколько могла. Было бы больше любви, дала бы больше, а раз сама недолюбленная, то дала, сколько было. Мама и бабушкам пришлось в жизни хлебнуть, вот и старались детей пристроить, чтобы им полегче жилось, а вот как всё обернулось.
Галя качала головой, а слёзы всё текли и текли, она брала в руки старую вещь и чувствовала, вспоминала мысли, иногда боль, которые с этим связаны.
Голубое платье… Сейчас оно было мятое, рваное, некрасивое. Как оно когда то ей понравилось и как Галя просила его купить. «Нет денег, да и вообще, оно какое-то слишком откровенное…» Слышала она голос мамы, сжималась в комочек. Именно тогда она решила не просить ничего, а добиваться всего самой. Именно тогда она почувствовал себя в этом платье красавицей, а от слов мамы ей стало обидно, горько и она решила, что не может носить такие вещи и выставлять себя перед всеми.
Чулки… Вот она молодая девушка собирается на свидание, и возможно сегодня случится то… Она волнуется, стесняется, всё внутри горит, трепещет. Мама вошла в тот момент, когда она надевала чулки, всё таки решилась, хотя и сомневалась. Зато мама не сомневалась, отругала её и никуда не пустила. Именно тогда, Галя подумала, что женщиной быть постыдно. Такие колючие слова мамы, она как будто хлестала её по щекам этими словами. За что? За то, что Галя влюбилась?
Вот взгляд молодой женщины упал на платок. Она сразу его узнала, это был платок её прабабушки. Он весел на вешалке в углу и от него шёл тёплый свет. Галя закутывалась в этот большой платок, когда ей было плохо, она представляла себя маленькой девочкой, как будто бабушка её обнимает и гладит по головке.
– Ты знаешь, Хранительница, этот платок огромная драгоценность.
Хранительница взяла вешалку с платком и понесла в комнату драгоценностей, а Галя плакала и разбирала завалы. Вдруг она увидела в углу старый сундук, из которого сочилась кровь. Или ей так показалось?
Галя знала, что там, даже не подходя к сундуку, она поняла, что там собраны все подарки первой любви, вся боль предательства. Она больше не хотела, чтобы это было в её мире и отравляло ей жизнь. Она подошла, открыла крышку и вдруг внезапно оттуда полезли крысы…
– АААААА! – Галин крик разносился эхом.
Молодая женщина проснулась от собственного крика. Картинка была настолько явной, что она ощущала смрад и ужас.
– Да, это была явь. Вот это у меня накопления!
Галя без сил упала на постель. Сколько работы впереди?!
– Я справлюсь. Я знаю, что у меня столько драгоценностей, во мне столько удивительного и прекрасного! Я хочу писать картины и стихи! Я хочу любить! Я хочу творить! Я очищу свою жизнь, от этих завалов.
Автор: Караваева Ирина
Декабрь 2016 года
Каждый человек уникален и каждого Бог наделяет талантами и ДАРами. Пришло время понять, кто мы, очистить свою жизнь от хлама и открыть свои ДАРы. Пришло время для осознанного шага к себе настоящим!
Путеводная нить к новой жизни – мой авторский курс. Это мощная система, которая поможет мягко и спокойно освободиться от того, что мешает жить и найти те бесценные дары, которые всегда были в вас, но до сих пор ждут, когда вы их воплотите в реальность.